Неточные совпадения
Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так
возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О
грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел; а какова была голоушка!
— Без грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю себе вам открыть, что я люблю обеих девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал,
грамоте вместе с Татьяной Марковной обучал; это — как моя семья. Не измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и Вере Васильевне в одинаковой мере я
взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который, смею думать, она благосклонно примет…
Маслова достала из калача же деньги и подала Кораблевой купон. Кораблева
взяла купон, посмотрела и, хотя не знала
грамоте, поверила всё знавшей Хорошавке, что бумажка эта стоит 2 рубля 50 копеек, и полезла к отдушнику за спрятанной там склянкой с вином. Увидав это, женщины — не-соседки по нарам — отошли к своим местам. Маслова между тем вытряхнула пыль из косынки и халата, влезла на нары и стала есть калач.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть
грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да видит, что пользы нет,
взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!
А вот как: Михайла Максимыч Куролесов, через год после своей женитьбы на двоюродной сестре моего дедушки, заметил у него во дворне круглого сироту Пантюшку, который показался ему необыкновенно сметливым и умным; он предложил
взять его к себе для обучения
грамоте и для образования из него делового человека, которого мог бы мой дедушка употреблять, как поверенного, во всех соприкосновениях с земскими и уездными судами: дедушка согласился.
— Божья воля — само собой. А главная причина — строгие времена пришли. Всякому чужого хочется, а между прочим, никому никого не жаль.
Возьмем хоть Григорья Александрыча. Ну, подумал ли он, как уставную-то
грамоту писал, что мужика обездоливает? подумал ли, что мужику либо землю пахать, либо за курами смотреть? Нет, он ни крошки об этом не думал, а, напротив того, еще надеялся:"То-то, мол, я штрафов с мужиков наберу!"
— Надеюсь, что мы сойдемся с вами, Авдей Никитич, — закончил свои переговоры Прейн, — хотя, конечно, за будущее трудно ручаться… Вы будете нашим юрисконсультом и поработаете на пользу русской промышленности, поскольку она соприкасается с юридическими вопросами. Ну,
взять хоть эту же уставную
грамоту, отношения к земству, тарифные вопросы и так далее.
— Крестьяне! — полным и тугим голосом говорил Рыбин. — Бумагам этим верьте, — я теперь за них, может, смерть приму, били меня, истязали, хотели выпытать — откуда я их
взял, и еще бить будут, — все стерплю! Потому — в этих
грамотах правда положена, правда эта дороже хлеба для нас должна быть, — вот!
Он
взял одно письмо, распечатал и окинул взглядом страницу. Точно крупная славянская
грамота: букву в заменяли две перечеркнутые сверху и снизу палочки, а букву кпросто две палочки; писано без знаков препинания.
— Конешно! Замуж-то и без
грамоты возьмут, было бы за что
взять…
— Меня послал князь Пожарский с
грамотою к нижегородцам, и я было уже совсем отправился с одним только казаком, да Жигулин велел мне
взять с собою этих ребят.
— Помощник машиниста, Васька Краснощеков… Вот
возьми с него пример: пятнадцати лет начал
грамоте учиться, а в двадцать восемь прочитал черт его знает сколько хороших книг, да два языка изучил в совершенстве… За границу едет…
На возвратном пути из первого азовского похода, из степи, близ берегов Айдара, Петр послал уже
грамоту к цесарю римскому с известием, что он ополчался на врагов христианства, но главной их крепости
взять не мог, по недостатку оружия, снарядов, а всего более искусных инженеров.
И то и другое удалось, и Орлова зажила спокойною, трудовою жизнью; выучилась под руководством знакомых фельдшериц
грамоте,
взяла себе на воспитание двух сирот из приюта — девочку и мальчика — и работает, довольная собой, с грустью и со страхом вспоминая своё прошлое.
— А вам что угодно? — произнес Рымов совершенно уже пьяным голосом. — И вам, может быть, угодно сочинять комедии, драмы… пасторали… Ничего, мой повелитель, я вас ободряю, ничего! Классицизм, черт
возьми, единство содержания, любовница в драме!.. Валяйте!
Грамоте только надобно знать потверже. Грамоте-то, канальство, только подписывать фамилию умеем; трух, трух, и подписал! — проговорил он и провел зигзагами рукою по тарелке, вероятно, представляя, как откупщик подписывается.
Иванушку
взял в дети, обучил его
грамоте, стал и к старым книгам его приохачивать. Хотелось Герасиму, чтоб из племянника вышел толковый, знающий старинщик, и был бы он ему в торговле за правую руку. Мальчик был острый, умен, речист, память на редкость. Сытей хлеба стали ему книги; еще семнадцати лет не минуло Иванушке, а он уж был таким сильным начетчиком, что, ежели кто не гораздо боек в Писании, — лучше с ним и не связывайся, в пух и прах такого загоняет малец.
— Вот только с
грамотой очень нам трудно, — с учетом этим самым, с бухгалтерией всякой. Кабы не эта наша товарищ, — хоть свертывай все дело. Сами ничего не понимаем, счетовода нанять, — где денег
возьмешь?
Председатель стал читать Юркино заявление, написанное Лелькою. В
грамоте разбирался он плохо, но непременно хотел читать сам, секретарю не давал, хотя тот и пытался
взять у него бумагу.
Опекуном к мальчику был назначен Василий Андреевич Энгельгардт, который, когда мальчику минуло восемь лет,
взял его к себе в дом для обучения
грамоте.
Второй сын, Алексей Григорьевич, родился в Лемешах 17 марта 1709 года. Он был сперва пастухом общественных стад, но его привлекательная внешность и приятный голос обратили на него внимание высшего духовенства. Причт села Чемеры, к приходу которого принадлежали Лемеши,
взял мальчика под свое попечение. Священнослужители обучили его
грамоте и церковному пению, и по праздникам молодой Розум пленял своим чудным голосом чемеровских прихожан.
Кардинал начал было разговор о вере, но когда митрополит изложил ему всю римскую неправду, он замолчал, сказав, что не
взял с собой нужных книг, не ожидая спора, так как Иван Фрязин говорил в Риме, что здесь все согласны на соединение веры. Ему отвечали, что вольно им было верить. Фрязин-де никаких
грамот с собой о том не имел, и за ложь великий князь прогонит его с очей своих.
Кардинал начал было разговор о вере, но когда митрополит изложил ему всю римскую неправду, он замолчал, сказав, что не
взял с собой нужных книг, не ожидая спора, так как Иван Фрязин говорил в Риме, что здесь все согласны на соединение вер. Ему отвечали, что вольно им было верить. Фрязин-де никаких
грамот с собой о том не имел: и за ложь великий князь прогонит его с очей своих.
Приказали: по оному приходских людей челобитью помянутому попу Кириллу быть при той церкви и священническая действовать, и для того дать ему епитрахильную
грамоту, по обыкновению,
взяв пошлины».